"Ну все! Это уже выходит за все рамки! Какого черта?!" - думал Моцарт, нервно расхаживая по пустой сцене венской оперы. Репетиция "царя Критского" уже давно закончилась, но Амадей все никак не мог прийти в себя от заявления, сделанного одной из певиц, Катариной Кавальери, в самом ее конце.
- Герр Моцарт, нам надо поговорить... - произнесла девушка, стараясь подавить нерешительность.
- Да-да? - весело откликнулся Вольфганг, он еще не предполагал, чем этот разговор обернется. - Я весь внимание, мадемуазель Кавальери! - хмыкнул он, быстро целуя певице руку и мысленно прикидывая, что дальше...
- Герр Моцарт... не знаю, как Вам сказать... - замялась прима, - герр Сальери предложил мне роль в своей новой опере. Вот. - выпалила она. Моцарт ошарашено смотрел на нее, забыв выпустить ее ручку из своей и так и оставшись в полупоклоне.
- Что Вы сказали, мадемуазель? - Амадей в одно мгновение выпрямился, одернул камзол и, сбросив с лица улыбку, со смесью раздражения, злости и какой-то странной ревности во взгляде, уставился на девушку. - Вы собираетесь принять предложения герра Сальери? - хмуро спросил композитор.
- Я... я не знаю... - стала заикаться Кавальери, густо покраснев и уставившись в пол, - я думаю... может быть - да... - прошептала она, тем временем Моцарт окончательно взбесился.
"Конечно! Как же я мог забыть?! Сальери и Кавальери - известная сладкая парочка!.. Вот значит, как! Герр придворный композитор решил присвоить себе все таланты мадемуазель Катарины! Музыкальные и... и не очень музыкальные... Вот вам и женатый, уважаемый человек! Ну погодите же, Сальери! Еще посмотрим, чья возьмет!"
- Мадемуазель Кавальери, Вы уже заняты в моей опере, репетиции идут несколько месяцев и роль Вы уже знаете на зубок. До премьеры осталось всего - ничего, где прикажете искать вам замену? Или же Вы хотите сорвать постановку? Решайте скорее. Вы подводите меня, мадемуазель Кавальери. Сильно подводите. - грубовато сказал Моцарт, развернулся на каблуках и быстрым шагом направился подальше от девушки, на ходу рявкнув: "Репетиция окончена, все свободны!" - все засобирались, Амадей остановился около одного ни в чем не повинного скрипача и сказал:
- Франц, чтобы Вы завтра же знали свою партию назубок! Мне не нужны солисты, которые не могут оторваться от нот и посмотреть на дирижера! И даже не заикайтесь о хорошем слухе и чувстве ритма! За сегодняшнюю репетицию Вы итак дважды навели бардак в партии! Идите!
Отчитав бедного музыканта и дождавшись пока все уйдут, Моцарт стал думать, что же ему делать.
"Проклятый Сальери! Что же ему неймется? Актриса уже занята в постановке! Все! А если она возьмет и согласиться петь у Сальери? Черт! В Вене всего три... нет, две хорошие певицы - Катарина Кавальери и Анна Стораче, и обе ходят в любимицах у Сальери! Что за наказание?!" - у Амадея кольнуло в груди. Третьей "хорошей певицей", о которой он подумал, была Алоизия Ланге, в девичестве Вебер, любовь его юности, но тут было два больших но: во-первых, Алоизия "жила" где-то между Мюнхеном и Веной, в последней, причем, бывая гораздо реже, а во-вторых: слишком сильной была обида Вольфганга на девушку, которую он когда-то так любил, и которая его так страшно предала...
Немного успокоившись, композитор перевел дух и присел на край сцены, задумавшись.
«Нет, с Кавальери надо было по-другому… все-таки девушка… все-таки хорошенькая… даже понятно, что Сальери в ней нашел… Надо будет завтра попробовать перед ней извиниться, и вообще, я не допущу, чтобы какой-то придворный композитор с середины репетиций увел у меня лучшую певицу!» - Вольфганг вскочил на ноги.
- Не бывать этому! – крикнул он куда-то в пустой зрительный зал.

На следующий день, Моцарт появился в театре еще до начала репетиции, сел в зрительный зал и стал дожидаться певцов, музыкантов и танцоров. Обычно эти мгновения перед репетицией были для него очень волнительными. Как подготовились музыканты? Хорошо-ли распелись певцы? От нечего делать Амадей даже настроил все инструменты оркестра, пользуясь своим тончайшим слухом. Скрипач, который застал его за настройкой контрабаса был крайне удивлен.
- Франц, это Вы? - улыбнулся Вольфганг музыканту. Тот, судя по его взгляду, после вчерашнего срыва композитора стал его побаиваться, - выучили свою партию? Или опять придется приостанавливать репетиции, чтобы вы не брали соль вместо ля бемоля? - Хмыкнув, Моцарт вернулся к своему занятию. Краем глаза он заметил, что музыкант сел на свое место, взялся за скрипку и смычок.
- Ваш инструмент я настроил первым. - буркнул Амадей. - Очень прошу, постарайтесь не сбить настройку до репетиции!
Испуганный музыкант отложил саму скрипку и взялся с преувеличенным вниманием рассматривать смычок, выискивая на нем несуществующие пылинки и царапинки. Вольфганг еще раз хмыкнул и убрал настроенный контрабас обратно в футляр.
Постепенно, пришли все остальные. Последней в зал вошла Катарина Кавальери.
"А вот и она..." - подумал композитор, устремляясь к приме. За ночь он придумал, казалось бы, неплохой план, как заставить Кавальери остаться в своей опере. Подкрепленный мыслью: "чем я хуже Сальери, в конце-концов?" - он принялся за исполнение своего "коварного плана".
- Доброе утро, мадемуазель Кавальери! - улыбаясь во весь рот и кланяясь Катарине, произнес Амадей. - Надеюсь, Вы простите мне мою вчерашнюю вспышку... эти волнения перед премьерой буквально сводят меня с ума! - весело тараторил он. - Позвольте поцеловать Вашу ручку? - попросил композитор, задним умом прикидывая, как же ему за один день соблазнить данную мадемуазель, уже очарованную герром Сальери.
- Вы подумали, какую, все же, оперу предпочтете? - осведомился Вольфганг, помогая девушке подняться на сцену.
- Герр Моцарт... я всерьез думаю об опере маэстро Сальери... - девушка на секунду прервала свою речь, композитор сжал кулаки - умоляю, простите меня, но сами подумайте! Он ведь только-только вернулся из Италии, где был целых два года! Ему просто необходимо напомнить о себе! А Вы? Ваше имя ведь итак на слуху!.. - защебетала Кавальери. "Ну не настолько оно и на слуху," - мрачно подумал Вольфганг. - "Вернее, вообще не. Я ожидал, что Вы встанете на сторону герра придворного композитора, но! Не так быстро, сударыня! У меня еще целый день... целый, долгий день..."
- Ну что же... жаль, конечно, но я ждал подобного ответа... - вздохнул Вольфганг, искоса поглядывая на певицу. - Видимо, премьеру придется отложить... но ведь Вы продолжите репетировать, пока я не найду Вам замену? - спросил Амадей. Дождавшись неуверенного кивка Кавальери, он удовлетворенно улыбнулся.
- Отлично! В таком случае, начинаем репетицию! - громко произнес он, откланявшись приме и спускаясь к оркестру.
Взявшись за дирижерскую палочку, он пару раз ударил ей по постаменту, глазами следя за удаляющейся за кулисы лучшей певицей Вены.
"Еще целый день, Катарина... целый, долгий день..." - подумал Амадей. Оркестр по его взмаху заиграл вступление.

"ЧТОО?" - Вольфганг буквально задыхался от бешенства, увидев темную фигуру, вошедшую в зал. Еще пять минут назад он не мог даже представить, что придворный композитор заявится к нему на репетицию. "Да как он вообще?.. С какой такой внезапной радости?" - его движения от ярости стали очень резкими и сетка на три четверти, которую он вычерчивал для музыкантов в воздухе, стала чрезмерно угловатой.
- ЛЯ БЕМОЛЬ!!! - даже, разок не сдержавшись, прикрикнул он на несчастного скрипача Франца, на котором уже второй день срывался. - Ля бемоль!!! НЕ СОЛЬ!!! - вздохнув, он начинал дирижировать снова.
- Держите строй! - отпускал он замечания оркестрантам. - Слышите, какая грязь звучит?! - ... а потом и актерам... - Почему такая неубедительная, вялая игра? - то и дело рявкал он. - Если это всего-лишь репетиция, это не значит, что не надо полностью выкладываться! Это ваша работа, в конце-концов!
"Так, стоп! Тпрру, Моцарт! Надо держать себя в руках!.. Надо просто придумать новый план..."
Амадей глубоко вздохнул и постарался унять дрожь в руках, к тому же, в этот момент на сцену вышла сама Катарина Кавальери. И запела. Запела, как всегда, превосходно. Амадей как ни в чем не бывало улыбался ей до самого конца арии, не забывая тактировать оркестру, но как только скрипач доиграл последние ноты репризы, он остановил оркестр.
- Перерыв! - жизнерадостно объявил он. Тут же, большинство артистов и музыкантов бросились по своим делам: кто поесть, кто по другой человеческой надобности... - Мадемуазель Кавальери, Вы были просто восхитительны! - не забыл он сделать комплимент певице, широко улыбаясь. Нельзя было оставить без внимания ту, которая грозилась ускользнуть из его пальцев. Ту, из-за которой и заварилась вся эта каша. Ту, которая могла запросто, всего-лишь парой слов сорвать премьеру его оперы. Ту, из-за которой Сальери сейчас находился здесь.
Как только сцена немного опустела, он выбрался из оркестровой ямы и направился в зрительный зал, к находившемуся там придворному композитору.
- Доброе утро, герр Сальери... - тихо произнес Моцарт, кланяясь своему, на данный момент, сопернику. - Вы что-то хотели? - поинтересовался он, не сводя глаз с Антонио.

"Ах, значит воот как! Прелестная мелодия, говорите? Слишком много лести, герр придворный композитор, слишком много!"
- Благодарю Вас, - Амадей заставил себя улыбнуться и поклониться Сальери. В эту минуту он ненавидел этого "черного человека" всеми фибрами души и едва сдерживал свой праведный гнев.
- Мне лестна такая оценка из Ваших уст. Хотя, признаться, сегодня даже сам я недоволен исполнением. - Вольфганг ехидно хмыкнул, призрачно намекнув на далеко не идеальный музыкальный вкус придворного композитора. Надо думать, намек остался незамеченным. По крайней мере, Сальери и виду не подал, заявив, что он пришел к Кавальери.
"Ах ты, проклятый хитрый лис! Даже нет! В этом своем фраке ты больше напоминаешь пингвина!" - вскипел Моцарт, но и виду не подал, произнеся никому (по крайней мере, Сальери уж точно) не нужное. "Пожалуйста, у нас все-равно перерыв..."
Усевшись на зрительское кресло, Амадей проследил взглядом за Сальери. Как он подошел к Кавальери. Как она тут же изменилась в лице. Как он подарил ей что-то небольшое, но без сомнений, ценное. Этот их поцелуй...
На этом месте молодой композитор просто задохнулся от негодования.
"Да... как он смеет! В зале, где столько свидетелей! При живой-то жене! Мало того, что он сейчас подает прекрасную тему для сплетен и пересудов, так он еще и на глазах у всех выказывает свое неуважение к супруге! И этот человек ходит в любимчиках у императора!"
Конечно, чья бы корова мычала, чья бы ворона каркала... но с другой стороны, сам Моцарт-то был неженат! А тут...
"Проклятье! Теперь у меня шансов один к ста... Ну погоди у меня, Сальери! Хотя, стоп... кажется, он уже уходит... у меня есть шанс поправить дело..."
С трудом подавляя гнем, стиснув зубы и сжав кулаки так, что ногти больно впились в ладони, Вольфганг направился на встречу придворному композитору. Снова выдавив улыбку, он с трудом проговорил:
- Уже уходите, герр Сальери?

Отредактировано Wolfgang Amadeus Mozart (2011-07-08 20:58:07)

- В таком случае, не смею Вас задерживать! Нам и в самом деле надо работать! - Моцарт вскочил и со слащавой улыбочкой поклонился Сальери. "Иди, иди. Скучать точно не будем! По крайней мере, я".
Быстрым шагом он направился было в сторону сцены, уже готовый прямо на ходу объявить возобновление репетиции, но тем не менее, он не услышал шагов за своей спиной, не услышал скрипа тяжелой двери. "Странно..."
Поначалу, он списал это на то, что в своей ярости не прислушивался ни к каким звукам, да и сам довольно громко топал по паркету, но тем не менее, Амадей обернулся, проверить свою догадку. Разумеется, он, как и рассчитывал, увидел не сдвинувшуюся с места черную фигуру придворного композитора.
- Что-то еще? - хмуро осведомился он, буравя взглядом Антонио. - Если Вы чего-то хотели, умоляю Вас, побыстрее! Вы прекрасно знаете, как были правы, когда упомянули скорую премьеру и необходимость репетиций! - "Черт, грубовато выходит..." - Вольфганг вздохнул и, подумав, добавил: Или Вы решили послушать репетицию? Если так, то прошу Вас, занимайте любое место в зале.
Конечно, этой фразой он сам рушил все свои планы и надежды, да и кричать через ползала было глупо, но по-другому, опять же, было нельзя. Ситуация была патовая, к тому же, Сальери сам прекрасно видел, что загоняет соперника в тупик, молодому композитору только и оставалось, что отступать, теряя так и не приобретенные позиции.
Оставалось надеяться, что герр придворный композитор не согласиться остаться. Да вот только... "ага, как же... не согласиться он... разбежался!"
Откашлявшись, Амадей крикнул: "Актеры, все за кулисы! Музыканты, кто еще не вернулся с перерыва? Через минуту начинаем!"

"Все-таки остался... ну ладно... пойдем другим путем..."
Репетиция началась. Изредка бросая косые взгляды на придворного композитора, Моцарт с каким-то странным удовлетворением отметил, что тому его музыка явно по душе. Мозг Амадея лихорадочно строил новый план.
Что ему надо было от Катарины Кавальери? Только участие в его опере. Всего лишь. Удивительно, но на роль Электры, Кавальери попала лишь благодаря своему таланту, а не через постель композитора. Можно было добиться от нее и того (вот тут-то он не сомневался, что перед Сальери у него огромное преимущество), но раз уж он ее так оккупировал... что же...
Спустя примерно час, Вольфганг снова устроил перерыв, чтобы дать чуть-чуть отдохнуть музыкантам и артистам. Сам он времени терять не стал и тут же взобрался на сцену, где находилась Катарина.
- Мадемуазель, Вы гениальны! - восторженно воскликнул он, пылко целуя ее руки (не забывая поглядывать на Сальери). Увидев краску на лице певицы и ярость на лице герра придворного композитора, Моцарт затрещал вдвойне оживленно: Вы только представьте, какой потерей будет Ваш уход! Вы поете идеально, хотя именно сейчас то самое время перед премьерой, когда подправляются ошибки, а у Вас их нет! Вы единственная, кому не приходится делать замечаний! Как Вы можете уйти, сударыня? Вы же разобьете мне сердце! - Амадей изображал на лице, то крайний восторг, то глубокое разочарование, и при этом активно жестикулировал руками. Выглядело, может быть, и по-идиотски, зато убедительно.
- Герр Сальери! - Моцарт обернулся в зал и посмотрел прямо на Антонио. Благо, он сел совсем рядом, что было только на руку молодому композитору. - Герр Сальери, подтвердите мои слова! Эта девушка - лучшая певица Вены! Она гениальна! Она вся в этой роли! - активно тараторя похвалы, Моцарт про себя съехидничал: "Вот ты и попался! Ты ни за что не скажешь, что она не выше всех похвал! Побоишься ее оскорбить, да и нельзя отрицать очевидное!" Облизнув губы, Амадей снова повернулся к Кавальери и заговорил чуть тише:
- Мадемуазель! На этой премьере будет сам император! Вы - лучшая певица во всей Вене... да что там, во всей Австрии! Неужели Вы считаете, что император недостоин лучшего?

"Ну-ка, ну-ка! Что, с вашего позволения, обозначает "... даже эту роль..."? Хотите сказать, она плоха? Как и вся опера? Хотите сказать, я - бездарность? Ну-ну, Сальери! Это уже слишком!" - но несмотря на такого рода мысли, Амадей старался внешне оставаться невозмутимым. Сейчас придворный композитор задел его за больное место, но, тем не менее, лучше всего будет обойтись без скандала. Иначе, шансов выиграть у него не останется точно.
"Вы считаете, что раз император, в самом деле, достоин самого лучшего, то моя опера к этому "лучшему" не отнесется? Считаете, у Вас получится лучше? Вперед! Только не срывайте мне премьеру, а там уже посмотрим!.."
В конце-концов, Кавальери, выслушав и Сальери, ушла за сцену. Что же, она заслужила отдых. Оставшись с глазу на глаз с Сальери, Вольфганг глубоко вздохнул, и присел на край сцены, посмотрев прямо в глаза придворному композитору.
- Герр Сальери... - устало начал Моцарт, - Вам принципиально прямо сейчас начинать репетиции? Прошу Вас, войдите в мое положение: у меня на носу премьера, совсем скоро. Как Вы отметили, много концертов нам с этой оперой дать не удастся, соответственно, уже примерно через три месяца все артисты и певцы будут абсолютно свободны, но до тех пор они все мне очень нужны. Уже нет времени искать замену Электре. Во первых, Вы и сами прекрасно знаете, что лучше Катарины эту роль никто не исполнит, а во вторых, какую бы хорошую певицу я не нашел взамен, она уже не успеет выучить и половины партий. Вы же знаете мою музыку, не так ли? Помните шутку про "слишком много нот"? Я просто знаю, что сочиненное мной очень сложно учить, а исполнять - тем более. Поймите, если сейчас фройляйн Кавальери предпочтет Вашу оперу моей (а ведь так и будет), Вы станете причиной краха всей моей работы. И не только моей, раз уж на то пошло. Герр Сальери, что Вам стоит подождать несколько жалких месяцев? Что от этого изменится? Вы как раз сможете сделать какие-нибудь поправки... (простите, я не пытаюсь Вас обидеть, я просто по себе знаю, что с каждым новым прочтением партитур хочется внести какие-то определенные изменения).
Так как?

- Герр Сальери, Вы сами прекрасно знаете, что я отвечу. У меня нет ни малейшего желания уступать Вам. Ни Кавальери, ни этот театр. - Амадей спрыгнул со сцены, опираясь на нее спиной и скрещивая руки на груди, не забывая при этом буравить взглядом придворного композитора.
- Да. У Вас определенно больше власти, и не в моих силах удержать что бы то ни было, если Вам вдруг захочется это заполучить. У Вас, так же, куда больше средств, чтобы уж наверняка не оказаться в проигрыше... - Вольфганг хмыкнул. Порой, он сам себе удивлялся, как он мог разговаривать с такими, как Сальери, богатыми и влиятельными людьми, людьми, которые могли щелкнуть пальцами, и от него, Моцарта, и мокрого места бы не осталось, в подобном тоне. Но, увы, молодой композитор был вспыльчив, а когда его выводили из себя, за свое поведение и свои слова он, увы, не ручался.
Наверное, забавно выглядит со стороны. Довольно высокий, весь в черном, элегантный и гордый Сальери, чем-то в своем фраке отдаленно смахивающий на пингвина, и маленький Моцарт, растрепанный, в расстегнутом старом камзоле, который, такое чувство, что сейчас начнет подпрыгивать и махать руками, бегая вокруг невозмутимого Сальери, как какой-то птенчик. Только Амадею было как-то не до рассуждений о комичности происходящего, его все больше бесило спокойствие придворного композитора, его ехидство, яд в его словах. Сил терпеть уже не осталось, молодому композитору итак досталось от жизни. Теперь же, он не собирался отступать ни перед чем.
- Черт побери! - воскликнул Моцарт, отрываясь от сцены, - Нужна Вам Кавальери? - Пожалуйста! Я уверен, она не будет сомневаться ни секунды, что Ваша опера для нее лучше и интереснее, если кроме крупного гонорара за роль, она еще получит пару драгоценных безделушек! Например, сережки к тому очаровательному браслетику, который сегодня появился на ее ручке! - почему-то, Вольфганг даже не поставил под сомнение факт, что этот подарок преподнесен Катарине именно герром Сальери. За последние два года, которые Сальери провел вне Австрии, певица таких дорогих и изящных вещей не носила, а тут вдруг...
- Хорошо Вам, герр Сальери, ни в чем себя не ограничивать... все перед Вами, и если вдруг на Вашем пути появилось небольшое препятствие, Вы запросто его сметете и посмеетесь. А вот представьте, как приходится мне? Я не могу дать Кавальери то, что можете дать Вы, согласен. Если Вы захотите переманить у меня всю труппу и весь оркестр, это Вам особого труда не составит, лишь немного ударит по кошельку, мне же ничего не останется, как начинать всю работу сначала. Я опозорюсь перед императором, и перед всей Веной, но Вы лишь посмеетесь! Жаль, что Вы не можете понять, каково находится на моем месте!
Забирайте Кавальери, НО: в поисках лучшей участи я никуда не уеду, хотя разумнее на моем месте было бы отправиться в Прагу, где меня в самом деле ценят. Но нет! Эта премьера будет здесь. В Вене. В Бургтеатре. На этой самой сцене. И ровно через полтора месяца.

"А ведь он прав... на все сто процентов прав... а ты, Моцарт, идиот! И-ди-от! Другого слова просто нет!" - Вольфганг уже несколько секунд смотрел в пол, переваривая тихую речь Сальери, с каждым его словом все сильнее убеждаясь в собственной глупости.
- Герр Сальери... прошу Вас, постойте! Подождите минуту! - Амадей бросился догонять придворного композитора, но так как быстро передвигаться ему мешали многочисленные кресла (черт их побери!), то сумел сделать это он смог лишь в дверях зрительного зала.
- Я... я прошу у Вас прощения, герр Сальери... - выдавил молодой композитор, пытаясь как можно четче сформулировать зародившиеся в мозгу мысли. - я был очень и очень неправ... надеюсь, Вы не будете держать на меня зла... - тихо произнес он, пытаясь заставить себя поднять глаза и посмотреть в лицо придворному композитору.
- Поймите... мне и в самом деле очень важна эта опера... очень... и если Вы и вправду решите уступить мне фройляйн Кавальери, я буду Вам очень признателен... Спасибо! - наконец договорил он и протянул Сальери руку. Пожмет? Или побрезгует?..