Существует два типа людей. Одни мечтают о том, чтобы затишье перед бурей длилось как можно дольше, позволяя успеть сделать как можно больше запланированного, а другие - сама буря. Они налетают неожиданно, сносят всё на своём пути, и именно из-за них возникает большинство проблем доблестных флегматичных "тружеников".
Ничто не предвещало беды, когда девушка, сладко потягиваясь, разомкнула глаза в своей спальне. Просматривая записки и приглашения, фрау Д'Арко всё ещё пребывала в сладких грёзах об ускользающем сне, как вдруг её прекрасную головку пришла невероятно навязчивая идея. Мысленно похвалив себя за то, что не строила планов на день, ведь дело не терпело отлагательств, а извиняться за то, что не явилась на прием, Симона ужасно не любила, она принялась за сборы, и уже через пару часов пронзительный стук её каблучков отдавался эхом в коридорах пустующей оперы.
Маркиза чрезвычайно спешила, преследуя непреодолимое желание сообщить директору императорского театра о том, зачем приехала сюда без предупреждения, немедленно.
Двери кабинета распахнулись, пропуская молодую женщину, которая, уверенно чеканя шаг, прошла к столу фон Кальба, лучезарно улыбаясь. Растерянный секретарь, всё это время переминавшийся с ноги на ногу у порога, коротко кивнул Себастьяну и, тяжело вздохнув, плотно закрыл двери, оставляя директора наедине с этой взбалмошной особой, пообещавшей сравнять театр с землей, если он не проведёт её сюда.
Блаженно выдохнув, кокетка уперлась руками в стол, хитро прищурившись.
- Сегодня чудесный день, Бастиан! Такой чудесный, что я подумала, что Вам просто необходимо выбраться из этих угнетающих стен и подышать свежим морозным воздухом. Кроме того, этим утром я поняла, что просто нуждаюсь в новой шляпке. И я прошу... Нет, я настаиваю, чтобы Вы поехали со мной, - обнажив белоснежные зубки, маркиза игриво отвела взгляд. Она прекрасно знала, какой провокацией для общества будет подобная выходка, но, можно сказать, что именно это более всего привлекало Симону в данной затее.

Маркиза наигранно улыбнулась, тяжело вздохнула, всплеснула руками, а затем прищурилась, пронзая любовника взглядом. Глупо было утверждать, что девушка ждала от него иной реакции, однако это совсем не значило, что она будет мириться с подобным решением. Поэтому, как только Себастьян договорил, Симона первым делом схватила бумаги с его стола, чуть смяв, и окинула беглым взглядом их содержание.
- Вы невыносимый, занудный до зубного скрежета трус! - недовольно произнесла Д'Арко, повышая тон. - И эти Ваши глупые бумажки! Неужели они важнее меня? - она швырнула бумаги на пол, переходя на крик, а затем выжидающе вскинула брови, надеясь на то, что фон Кальб сейчас же оспорит её слова, но, конечно же, совсем не веря в это. - Всё Ваше время уходит на этих визгливых шлюх, которые с утра до ночи вертятся вокруг Вас. Я не заслуживаю и часа Вашего времени при свете дня? Почему я вынуждена делать с Вами то, что хочу, лишь под покровом ночи?! - следом за бумагами на пол полетели перья и чернильница, в которой чудом успели закончится чернила. - Вы стыдитесь меня? - вдруг озвучила маркиза совсем некстати пришедшую в голову мысль. - Вы, должно быть, из тех, кто плетет гнусные сплетни за моей спиной.
Чем больше она говорила, тем сильнее выходила из себя, готовясь разнести в пух и прах изящный кабинет директора театра, несмотря на то, что Бастиан, в свою очередь, не давал ни единого повода, чтобы этот неудержимый вулкан вспыхнул, разрушая всё на своем пути. Коротко всхлипнув, Симона влепила фон Кальбу звонкую пощечину, а за ней, не удержавшись, ещё одну. - Ненавижу Вас! Я всё сделаю, чтобы Ваша жизнь превратилась в ад!

На несколько мгновений Симона погрузилась в детство. Каждое его слово заставляло девушку измученно, со скукой закатывать глаза, вздыхать, набрав в щеки побольше воздуха и переступать с ноги на ногу, будто мечтая поскорее оказаться в другом месте. Однако, всё кардинально изменилось, стоило крепким пальцами барона сжаться на тонких запястьях. Маркиза изумленно ахнула и тут же рассерженно фыркнула, топнув ножкой и попытавшись вырваться. Острые ноготки впились в кожу молодого мужчины в попытке причинить ему боль, способную хоть в малой мере погасить боль уязвленного самолюбия девушки.
- Отпустите меня! - встрепенувшись, потребовала Д'Арко, стараясь придать голосу как можно более холодные интонации. - Невыносимый! Мне плевать на глупые слухи. Те, кто распускает их, лишь завистники и неудачники. А Вы совсем не любите меня! Я для Вас словно пустое место и мои желания кажутся Вам глупыми прихотями! Неудивительно! Да если бы Вы знали, на что мне приходится идти в те ночи, что Вы проводите в моей постели, Вы отдали бы мне все главные роли! - зло, едко, почти шепотом она произнесла ему прямо в лицо, осознавая, что теперь не уйдёт из этого кабинета так просто. Мало кто из мужчин потерпит подобные заявления, особенно тогда, когда накал страстей итак уже зашкаливает.
Увы, он, сам того не желая, перешел ей дорогу, ограничил её свободу, а этого Симона, конечно же, терпеть не могла.